Бред-бред-бред… пиздец // Слово не воробей. Ничто не воробей кроме воробья.(с)
Написалось давно (ну как давно, где-то неделю назад), в машине, под впечатлением. Хотелось чего-нибудь серого, без цветов.
Название: Без красок
Автор: Аи но хикари
Рейтинг: PG-13
Размер: зарисовка
Саммари: Художник без красок... кого он встретил на своем пути?
Без красок.Без красок
Капли мелкого, но частого дождя мерным гулом отстукивали по асфальту. Первые осенние листья подобно седине мелькали в еще густой кроне то одного дерева, то другого. Зеркальная гладь луж часто рвалась вздувавшимися резкими всплесками пузырями. По тонкой полоске бордюра, равнодушный к удивленным взглядам прохожих и гудкам машин, шел парень.
У него не было ничего, кроме потрепанного мольберта и аляпистого зонта, рваного пальто и выцветшей кепки. Он ставил посеревшие деревянные ножки на асфальт, не обращая внимания на промокшие ботинки и липкие коричневые листья, прилипавшие к подошвам старых кед, раскрывал семицветную крышу, не замечая противные холодные капли, срывавшиеся с неровных ее краев, и мечтал. Представлял, как на сером сыром холсте появляются серые же пейзажи, наполненные строгостью улиц и вычурностью площадей, голыми ветвями замерзших деревьев и захламленными застекленными балконами бетонных домов с отсыревшей геранью.
Он проводил так каждый дождь, но стоило только проглянуть случайному лучику солнца, как парень тут же закрывал свой зонт, поднимал мольберт и спешил поскорей скрыться от его теплых лучей. Куда он прятался от солнца и мог ли совершенно закрыться от ненавистного ему света? Этот секрет он хранил надежней своей души.
Этот пасмурный вечер ничем не отличался от предыдущих, от всех других обычных дней его жизни. Он снова прогуливался по тонкому бордюру, словно по грани между жизнью и смертью. Сколько раз он выбирал смерть и сколько раз злые от такого «безрассудства» водители проклинали его всеми возможными словами. Он не слушал, только сокрушенно качал головой и шел своей дорогой. Им не по пути.
Встав под сенью мокрого плакучего дерева, закутавшись в его крону, как в приветливое покрывало невидимости, он снова начал рисовать. Пустынные улицы, серые несчастные люди; мокрая кошка у железного забора поджала хвост, дворник зачем-то метет гнилые листья. Везде осень, везде тучи, мягкие, пушистые тучи несчастья и жалости. Ох, если бы только у него были краски! Он бы наполнил этот мир гулкими шелестящими звуками и влажным серым воздухом, ощущением шероховатой жесткости асфальта и влажной брезгливости гнили. Желание рисовать глухим воем бродячих псов отдавалось во всем его теле. Если бы только у него были краски…
- Дяденька, вы чего зонт-то опустили? Промокли весь, нельзя же так! Вы же простудитесь! – произнес звонкий мальчишеский голос. Художник вздрогнул и обернулся.
На него беспокойно уставились два ярких голубых глаза, по яркости своей напоминающих воздушные шары из его детства. Светлая челка немного скрывала глаза, а вот длинные ресницы не способны были что-либо скрыть - слишком светлыми, почти прозрачными они были. Мальчишке было лет пятнадцать на вид, а неподходящий ему серьезный обеспокоенный вид, казалось, делал его еще младше. Милое светлое существо, как из сказки, даже одет он был в эту непогоду во все белое. – Кстати, меня Святослав зовут, Слава, а вас? – спросил он, пытаясь скрыть любопытство.
Даже имя у этого ангела оказалось светлым. Художник попытался улыбнуться, а потом разомкнуть замерзшие губы, но у него ничего не вышло. Тогда он просто кивнул головой, пытаясь дать понять этому неземному чуду, что он рад встречи. На что чудо еще больше нахмурилось и трогательно-решительно потянуло художника за рукав. – Вам нельзя тут оставаться. Простудитесь.
Дом светлого мальчишки, Славы, оказался еще одной серой безликой многоэтажкой, уродливым наростом на теле земли. Ему никогда не нравились эти немые, безразличные, лишенные всякой индивидуальности стены. Может, потому что подсознательно считал себя на них похожим? Домофон металлически пискнул, пропуская его и мальчишку в распахнутый зев грязной высотки. Несмотря на неприятие и почти клаустрофобию, художник не смог не отметить, что внутри было пусть незначительно, но теплее. Исцарапанный надписями скрипучий лифт довез их до шестнадцатого этажа. Дверь на лестничной клетке оказалась закрытой – Слава же набрал код, а не звонил в квартиру. Двойной скрип ключа в двух замочных скважинах, и художник подумал, что следующая его картина будет наполнена всеми скрипами вселенной – лифта, дерева, ключа, ступени…
- Вот, - светлый мальчик протянул замершему на пороге парню зеленое полотенце и комплект одежды, явно слишком большой, что для мальчика, что для него. – Высуши волосы и побыстрее переодевайся. Я принесу одеяло и какао – мама говорила, что это лучшее, что человечество могло придумать для согревания. – на этих словах по его губам скользнула горькая улыбка.
- Скучаешь? – наконец смог разлепить губы художник. В доме было очень тепло и он не понимал, зачем нужно предпринимать что-то еще, чтобы согреться. Ему ведь и так очень хорошо… Но не это сейчас занимало его мысли. Где сейчас мать этого солнышка?
- Да. Очень. Но ее уже не вернешь. – ответил мальчик, немного понизив голос, но этого было достаточно, чтобы дать понять художнику, что тему продолжать не стоит. – пойду приготовлю какао. – он собирался уйти вглубь квартиры, но его остановил голос:
- Не нужно. Я пойду. Я должен быть дома до того, как закончится дождь. – он в последний раз провел полотенцем по волосам, почти не замечая этого, и повторил: - Я пойду.
- Не уходи! – вдруг вскрикнул мальчик, схватив его за рукав рваного серо-зеленого пальто. – Останься. Я не… пожалуйста, не оставляй меня одного. – попросил он тихо, крепче сжимая пальцы.
- Почему? – спросил и одновременно ответил странный художник. Он произнес всего одно слово, но в глазах его читались десятки вопросов, купавшихся в едва заметных огоньках любопытства – первой эмоции, испытываемой им в тот день: почему не хочешь остаться один, почему ты один, почему не боишься меня, почему сюда привел, и главный, самый главный, но совершенно непонятный вопрос – ты знаешь, кто я?
- Хочешь, я налью ванну? А в холодильнике еще осталось немного плова. Оставайся. – все, что прошептал тот в ответ.
Художник задумался. Глубоко задумался, потому что с одной стороны был риск не успеть домой до конца дождя, а с другой… светлый мальчик, Слава? А стоит ли он того? Неожиданно он осознал, что действительно стоит, потому что этот мальчик может дать ему много больше, чем смогло бы уютное убежище дома. Осталось только попросить…
- Слава, а у тебя есть краски? – по губам художника впервые скользнула слабая улыбка.
Всю ночь в окно стучал непрекращающийся дождь.
***
Было уже позднее утро, когда светлый мальчишка решил проведать своего неожиданного гостя. Ведь вчера, как только тот получил краски и кисти – обычный школьный набор – он тут же закрылся в комнате и настоятельно просил его не беспокоить на любую попытку Славы попасть внутрь. Может, он даже не спал всю ночь – кто знает?
Осторожно, пытаясь не шуметь, чтобы ненароком не разбудить художника скрипучими дверными петлями, мальчик скользнул в комнату и замер в изумлении – его гостя на месте не было, зато на его кровати аккуратно лежало что-то прямоугольной формы, накрытое простыней и напоминавшее холст. Оглядевшись, он окончательно убедился в том, что в помещении никого нет и подошел ближе к предполагаемой картине, осторожно ее разворачивая, и замер еще раз, но на этот раз – в восхищении.
На картине лил дождь. Серая улица оканчивалась пышной площадью, рассмотреть которую было невозможно из-за плотной водяной завесы. Голые, замерзшие деревья зябко жались к домам, изо всех сил стараясь сохранить последнюю пару листочков, венчавших их тонкие ветки. Мокрая кошка жалостливо жалась к ноге единственного присутствующего на полотне человека, слишком светлого для этой картины, для этих улиц. Его голубые глаза лучились спокойствием, надеждой и еще чем-то неуловимым, но очень похожим на нежность. Его светлые волосы не были тронуты льющейся из стальных туч водой, а руки нежно прижимали к себе яркую палитру.
А в самом углу, мелко-мелко, с тонкими завитушками на концах, ярко-синей, как воздушные шарики из его детства, краской, было написано всего одно, такое правильное слово: «Спасибо».
А за окном, на синем-синем небе ярко сияла радуга.
13.09.11
Название: Без красок
Автор: Аи но хикари
Рейтинг: PG-13
Размер: зарисовка
Саммари: Художник без красок... кого он встретил на своем пути?
Без красок.Без красок
Капли мелкого, но частого дождя мерным гулом отстукивали по асфальту. Первые осенние листья подобно седине мелькали в еще густой кроне то одного дерева, то другого. Зеркальная гладь луж часто рвалась вздувавшимися резкими всплесками пузырями. По тонкой полоске бордюра, равнодушный к удивленным взглядам прохожих и гудкам машин, шел парень.
У него не было ничего, кроме потрепанного мольберта и аляпистого зонта, рваного пальто и выцветшей кепки. Он ставил посеревшие деревянные ножки на асфальт, не обращая внимания на промокшие ботинки и липкие коричневые листья, прилипавшие к подошвам старых кед, раскрывал семицветную крышу, не замечая противные холодные капли, срывавшиеся с неровных ее краев, и мечтал. Представлял, как на сером сыром холсте появляются серые же пейзажи, наполненные строгостью улиц и вычурностью площадей, голыми ветвями замерзших деревьев и захламленными застекленными балконами бетонных домов с отсыревшей геранью.
Он проводил так каждый дождь, но стоило только проглянуть случайному лучику солнца, как парень тут же закрывал свой зонт, поднимал мольберт и спешил поскорей скрыться от его теплых лучей. Куда он прятался от солнца и мог ли совершенно закрыться от ненавистного ему света? Этот секрет он хранил надежней своей души.
Этот пасмурный вечер ничем не отличался от предыдущих, от всех других обычных дней его жизни. Он снова прогуливался по тонкому бордюру, словно по грани между жизнью и смертью. Сколько раз он выбирал смерть и сколько раз злые от такого «безрассудства» водители проклинали его всеми возможными словами. Он не слушал, только сокрушенно качал головой и шел своей дорогой. Им не по пути.
Встав под сенью мокрого плакучего дерева, закутавшись в его крону, как в приветливое покрывало невидимости, он снова начал рисовать. Пустынные улицы, серые несчастные люди; мокрая кошка у железного забора поджала хвост, дворник зачем-то метет гнилые листья. Везде осень, везде тучи, мягкие, пушистые тучи несчастья и жалости. Ох, если бы только у него были краски! Он бы наполнил этот мир гулкими шелестящими звуками и влажным серым воздухом, ощущением шероховатой жесткости асфальта и влажной брезгливости гнили. Желание рисовать глухим воем бродячих псов отдавалось во всем его теле. Если бы только у него были краски…
- Дяденька, вы чего зонт-то опустили? Промокли весь, нельзя же так! Вы же простудитесь! – произнес звонкий мальчишеский голос. Художник вздрогнул и обернулся.
На него беспокойно уставились два ярких голубых глаза, по яркости своей напоминающих воздушные шары из его детства. Светлая челка немного скрывала глаза, а вот длинные ресницы не способны были что-либо скрыть - слишком светлыми, почти прозрачными они были. Мальчишке было лет пятнадцать на вид, а неподходящий ему серьезный обеспокоенный вид, казалось, делал его еще младше. Милое светлое существо, как из сказки, даже одет он был в эту непогоду во все белое. – Кстати, меня Святослав зовут, Слава, а вас? – спросил он, пытаясь скрыть любопытство.
Даже имя у этого ангела оказалось светлым. Художник попытался улыбнуться, а потом разомкнуть замерзшие губы, но у него ничего не вышло. Тогда он просто кивнул головой, пытаясь дать понять этому неземному чуду, что он рад встречи. На что чудо еще больше нахмурилось и трогательно-решительно потянуло художника за рукав. – Вам нельзя тут оставаться. Простудитесь.
Дом светлого мальчишки, Славы, оказался еще одной серой безликой многоэтажкой, уродливым наростом на теле земли. Ему никогда не нравились эти немые, безразличные, лишенные всякой индивидуальности стены. Может, потому что подсознательно считал себя на них похожим? Домофон металлически пискнул, пропуская его и мальчишку в распахнутый зев грязной высотки. Несмотря на неприятие и почти клаустрофобию, художник не смог не отметить, что внутри было пусть незначительно, но теплее. Исцарапанный надписями скрипучий лифт довез их до шестнадцатого этажа. Дверь на лестничной клетке оказалась закрытой – Слава же набрал код, а не звонил в квартиру. Двойной скрип ключа в двух замочных скважинах, и художник подумал, что следующая его картина будет наполнена всеми скрипами вселенной – лифта, дерева, ключа, ступени…
- Вот, - светлый мальчик протянул замершему на пороге парню зеленое полотенце и комплект одежды, явно слишком большой, что для мальчика, что для него. – Высуши волосы и побыстрее переодевайся. Я принесу одеяло и какао – мама говорила, что это лучшее, что человечество могло придумать для согревания. – на этих словах по его губам скользнула горькая улыбка.
- Скучаешь? – наконец смог разлепить губы художник. В доме было очень тепло и он не понимал, зачем нужно предпринимать что-то еще, чтобы согреться. Ему ведь и так очень хорошо… Но не это сейчас занимало его мысли. Где сейчас мать этого солнышка?
- Да. Очень. Но ее уже не вернешь. – ответил мальчик, немного понизив голос, но этого было достаточно, чтобы дать понять художнику, что тему продолжать не стоит. – пойду приготовлю какао. – он собирался уйти вглубь квартиры, но его остановил голос:
- Не нужно. Я пойду. Я должен быть дома до того, как закончится дождь. – он в последний раз провел полотенцем по волосам, почти не замечая этого, и повторил: - Я пойду.
- Не уходи! – вдруг вскрикнул мальчик, схватив его за рукав рваного серо-зеленого пальто. – Останься. Я не… пожалуйста, не оставляй меня одного. – попросил он тихо, крепче сжимая пальцы.
- Почему? – спросил и одновременно ответил странный художник. Он произнес всего одно слово, но в глазах его читались десятки вопросов, купавшихся в едва заметных огоньках любопытства – первой эмоции, испытываемой им в тот день: почему не хочешь остаться один, почему ты один, почему не боишься меня, почему сюда привел, и главный, самый главный, но совершенно непонятный вопрос – ты знаешь, кто я?
- Хочешь, я налью ванну? А в холодильнике еще осталось немного плова. Оставайся. – все, что прошептал тот в ответ.
Художник задумался. Глубоко задумался, потому что с одной стороны был риск не успеть домой до конца дождя, а с другой… светлый мальчик, Слава? А стоит ли он того? Неожиданно он осознал, что действительно стоит, потому что этот мальчик может дать ему много больше, чем смогло бы уютное убежище дома. Осталось только попросить…
- Слава, а у тебя есть краски? – по губам художника впервые скользнула слабая улыбка.
Всю ночь в окно стучал непрекращающийся дождь.
***
Было уже позднее утро, когда светлый мальчишка решил проведать своего неожиданного гостя. Ведь вчера, как только тот получил краски и кисти – обычный школьный набор – он тут же закрылся в комнате и настоятельно просил его не беспокоить на любую попытку Славы попасть внутрь. Может, он даже не спал всю ночь – кто знает?
Осторожно, пытаясь не шуметь, чтобы ненароком не разбудить художника скрипучими дверными петлями, мальчик скользнул в комнату и замер в изумлении – его гостя на месте не было, зато на его кровати аккуратно лежало что-то прямоугольной формы, накрытое простыней и напоминавшее холст. Оглядевшись, он окончательно убедился в том, что в помещении никого нет и подошел ближе к предполагаемой картине, осторожно ее разворачивая, и замер еще раз, но на этот раз – в восхищении.
На картине лил дождь. Серая улица оканчивалась пышной площадью, рассмотреть которую было невозможно из-за плотной водяной завесы. Голые, замерзшие деревья зябко жались к домам, изо всех сил стараясь сохранить последнюю пару листочков, венчавших их тонкие ветки. Мокрая кошка жалостливо жалась к ноге единственного присутствующего на полотне человека, слишком светлого для этой картины, для этих улиц. Его голубые глаза лучились спокойствием, надеждой и еще чем-то неуловимым, но очень похожим на нежность. Его светлые волосы не были тронуты льющейся из стальных туч водой, а руки нежно прижимали к себе яркую палитру.
А в самом углу, мелко-мелко, с тонкими завитушками на концах, ярко-синей, как воздушные шарики из его детства, краской, было написано всего одно, такое правильное слово: «Спасибо».
А за окном, на синем-синем небе ярко сияла радуга.
13.09.11
@темы: Зарисовки, Творчество